Страж - Страница 115

115

— С удовольствием.

Он хлопнул в ладоши, и слуга тут же поднёс мне кубок.

— Я хочу, чтобы вы оценили представление.

— Надеюсь, я буду оценивать его со стороны, а не в качестве одного из актёров? — спросил я, после некоторой паузы из-за дегустации вина.

Оно было слишком крепким, и я не стал злоупотреблять, размышляя, что будет, если я огрею его милость кубком по башке? Кажется, подумал об этом не только я, но и наёмники, поэтому Пятый предусмотрительно встал рядом, закрывая мне дорогу к хозяину замка.

Маркграф на мои слова оглушительно расхохотался, и толпа придворных угодливо подхватила его смех.

— Разумеется, нет! Не в этот раз. Тащите его!

Трое стражников приволокли воющего связанного Николя.

— Господа! — обратился маркграф к зрителям. — Этот человек вор! И он заслуживает наказания.

По его команде стражники посадили приговорённого в пращу, и один сунул ему в руки курицу, которой связали ноги. Она кудахтала, билась, как и пленник, но деться никуда не могла. Николя орал, вопил, молил о пощаде. Я не выдержал, сделал шаг, и на моих руках тут же повисли наёмники.

— Что вы хотели сделать, ван Нормайенн? — участливо спросил его милость.

— Ударить его кубком в висок.

— Как благородно! Похлопаем, господа! Такую христианскую жалость встретишь не каждый день!

Зазвучали аплодисменты и крики «браво».

— Кто выиграл в фанты, хотел бы я знать? — Маркграф посмотрел на толпу. — Жизель и Антоний, насколько я помню?

Двое улыбающихся молодых людей вышли вперёд.

— И кто у нас будет подавать сигнал?

— Уступаю даме выбор, — галантно предложил Антоний с напомаженными усиками.

— Не желаю стрелять! — сказала черноволосая девушка.

Антоний пожал плечами и взял с серебряного подноса, который принёс слуга, пистолет. Девушка, хохоча, чмокнула кричащего приговорённого в щёку и взялась за клин, который приводил требушет в действие.

Мужчина посмотрел на маркграфа, тот благосклонно кивнул. Прозвучал выстрел, девица изо всех сил дёрнула клин на себя, груз упал, приводя в действие рычаг, и вопящий человек вместе с курицей взмыл в безразличное мартовское небо, улетая от замка всё дальше и дальше, а затем, завертевшись, рухнул где-то в лесу.

Зрители вновь аплодировали.

— А теперь, господа, на охоту! И помните, что первый, кто найдёт труп вора, получит приз — сто дукатов! Спешите! Я нагоню вас через несколько минут. Веселье только начинается.

Гомонящая многоцветная толпа чудовищ покинула стену.

— Как вам представление, ван Нормайенн? — спросил маркграф, и в его голосе больше не было напускной радости и веселья.

— Не в моём вкусе.

— Вы неплохо выглядите для заключённого. Придворные советуют сократить ваш рацион, но я понимаю, что это бесполезно. Вас, стражей, плохой кормёжкой не сломить. Вы ещё не надумали стать моим слугой?

— Не надумал.

— Как жаль. Я пригласил вас для того, чтобы продемонстрировать вам мою новую игрушку в действии. И хочу сказать, что когда в следующий раз у меня возникнет желание вас увидеть, а вы ответите мне отказом, в пращу я посажу вашего друга. Слышал, что стражи не любят, когда умирают другие стражи. Подумайте об этом на досуге.

На этот раз меня поколотили не так сильно, и я не валялся на матрасе без всякой надежды быстро прийти в себя. Возможно, и вовсе оставили бы в покое, если бы я не сломал челюсть Пятому, когда тот стал пихать меня кулаком в спину, подталкивая на ступенях.

После того как они дотащили меня до камеры, пришёл личный лекарь маркграфа, молчаливый пожилой человек с холодными глазами. Он смазал мои ссадины какой-то едкой, пахучей дрянью и зашил рассечение на моём темени. Работал лекарь споро и быстро, за всё время не сказав мне ни слова. Когда он ушёл, я пересказал увиденное Карлу, догадываясь, что слушает меня не только он.

Вечером явилась душа маркграфини и прошипела:

— Тебе следует учесть, что мой сынок всегда сдерживает свои обещания. В восемь лет он поклялся придушить меня при случае, и, как видишь, это произошло. Так что думай быстрее, страж.

— Не вижу причин для твоего веселья, — сказал я ей. — Ты здесь такая же пленница, как и мы.

— Есть разница. — Глаза окулла мигнули алым. — Я могу выпить ваши душонки, а вы мою — нет.

— Тебя держит в застенках собственный сын.

Её когти с силой ударили по решётке, так что молитвы Изольды и вопли Мануэля достигли заоблачных высот, отражаясь от низкого потолка многократным эхом. И без того злобное лицо стало ещё злее.

— Убью тебя с огромным удовольствием! — прошипела она, прежде чем убраться восвояси.

Я послал её к чёрту и завалился на кровать, но сон не приходил ко мне много часов.

— Эй! Сукины дети! Куда вы её ведёте?!

Крик Карла заставил меня подскочить на кровати. Тёмные силуэты стражников маячили в коридоре. Ещё толком не проснувшись, я бросился к решётке и увидел, как мимо ведут поседевшую, сильно постаревшую и сгорбленную Надин. Она бросила на меня взгляд, который говорил, чтобы я не совершал глупостей и не пытался её спасти, но я плевать хотел на её просьбы. Надин была стражем, и этого для меня было совершенно достаточно.

Я распахнул дверь, что есть сил ударив ею по лицу одного из арбалетчиков, нырнул вниз, пропуская над плечом выпущенный болт с большим круглым шаром вместо острия. Карл уже вылетел следом за мной, смело бросившись на ближайшего стражника. Мы продержались ровно десять секунд, успев сломать два носа, одно запястье и получить в грудь и в живот по болту.

115