Страж - Страница 82

Большинство жилых домов здесь сложены из серого кирпича, частенько сверху обитого тёмным деревом. Крыши из коричневой черепицы — неравносторонние, одна половина короче, чем другая, чтобы снег не задерживался и сползал вниз. Резные перила, лесенки и балкончики создавали некий уют, а летом здесь должно быть очень красиво из-за многочисленных цветочных горшков, которые хозяйки вывешивают на улицу.

Сейчас же улицы казались голыми, неуютными и холодными. На церкви рядом с приземистой ратушей единожды ударил колокол, извещая о том, что уже час дня. Ему тут же ответили монастырские звонницы.

Сам монастырь, находившийся на скале, над рекой, отсюда казался крохотным, хотя, думаю, он не уступал размерами графскому замку Шкар, находящемуся на противоположной стороне долины.

Душа бывшего бургомистра вытащила меня из дилижанса, следующего в Котерн, ранним утром, и я, порядком раздосадованный тем, что уступил, отправился к мосту только после того, как мне показали приличный постоялый двор, где я оставил саквояж.

Теперь следовало зайти в ратушу и поговорить с нынешним, на этот раз живым, бургомистром, но городская управа оказалась закрыта.

— Нам здесь не рады, — заключил Проповедник.

Я пересёк прямоугольную площадь, всю заваленную промёрзшими лошадиными яблоками, и оказался рядом с табачной лавкой, возле которой стояли двое мужчин.

— Где можно найти бургомистра? — спросил я.

— А тебе зачем? — не слишком приветливо отозвался один из них.

— Хочу поговорить о важном деле.

— С одним тут уже поговорили, да так, что половину башки снесли, теперь ищи его на кладбище.

— Да ладно тебе, Тим, — сказал другой, маленьким ножичком распаковывая пачку табака. — Смотри, парень. Пойдёшь по этой улице, мимо мясного ряда. За ним свернёшь направо и через дом — ещё раз направо. Там тебе любая собака скажет, где он живёт.

Я поблагодарил его и пошёл прочь, слыша, как первый выговаривал за моей спиной:

— Какого хрена тебе было ему показывать? Видно же, что не местный. А вдруг и правда прибьёт?

— Какая разница? — беспечно отозвался второй. — Что, город новых бургомистров не найдёт?

Я усмехнулся — горожане, как и везде, обожают свою власть. Просто на руках готовы носить.

— Ты сегодня ироничен, как никогда, — сказал мне Проповедник.

— А ты как всегда невоспитан. Я уже устал повторять, хватит лезть в мою голову.

— Мне скучно.

— Это не оправдание. Если нечего делать — сходи за Пугалом.

— Два часа в одну сторону ради сомнительной компании с молчаливым страшилой? Ха-ха, — мрачно изрёк он. — Оно вторую неделю само не своё. Рыскает, словно волк, каждую ночь. Приходит под утро, только когда ты просыпаешься.

— Оно не сделало ничего предосудительного.

— Как же. Если оно никого не начикало своим серпом, значит незапятнанно, словно Дева Мария, что ли? Быть может, оно заглядывает в окошки к девственницам, которые знать не знают, что за чудовище изучает их прелести.

— Старый извращенец, — пробормотал я себе под нос. — Только ты занимаешься подобным.

— Между прочим, я всё слышал! — оскорбился он.

Я отступил к стене, пропуская трёх конных егерей в лихих лохматых шапках набекрень, тёмных шерстяных мундирах и коротких меховых плащах.

— Ты дуешься на Пугало лишь потому, что оно вот уже третий день подряд обыгрывает тебя в «Королевскую милость ».

— Ничего подобного! — возмутился Проповедник. — Дело совсем не в проигрыше!

— То есть ты считаешь, что за девять лет твоего блуждания за мной я не успел хорошо изучить твою обидчивую натуру? — задал я риторический вопрос.

— Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силён , — с достоинством произнёс он.

— Я тебя умоляю, оставь цитаты из святых книг. Всё равно большинство из них ты не читал ни при жизни, ни тем более после смерти!

— А что ты хочешь от обычного сельского проповедника? — усмехнулся он. — Грамоте я обучился отнюдь не в юношеском возрасте.

— Поэтому половина фраз, которые ты запомнил, выходят у тебя исковерканными и путаными. Не говоря уже о церковном языке. Даже Пугало коробит, когда ты начинаешь распевать молитвы.

— Оно просто завидует моему голосу.

— Молодой господин, купите булочку. — Бойкая голубоглазая девчонка в меховой повязке на пшеничной голове, торговала сдобой за углом от мясных рядов.

Она приветливо улыбнулась мне, и я купил у неё крендель с сахарной глазурью и яблочной начинкой.

— Она сама как булочка, — сказал Проповедник.

Я не ответил, был слишком занят сдобой.

Один из домов, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных на этой улице, привлёк моё внимание. Уже немолодая женщина поднялась на его крыльцо, отомкнула дверь и скрылась в здании. Я не понял, что меня смущает, поэтому остановился, встал напротив, чтобы не мешать людскому движению и, доедая крендель, хмурился. Затем осознал — у неё в руках был высохший пучок трав. Если конкретно — таволга, шиповник и рубус . Ничего предосудительного, если не располагать сведениями, что подобное сочетание растений в новолуние увеличивает колдовскую силу. А до новолуния оставалось всего лишь несколько дней.

Возможно, это совпадение, а возможно, я только что видел местную ведьму. Она крайне неосторожна и беспечна, раз ходит с таким букетом по улице. Знающие люди есть везде, и не факт, что первым делом они не побегут к Псам Господним.

Я обернулся на дом колдуньи и увидел, как на втором этаже слабо дрогнула занавеска. За мной наблюдали. Проповедник, в отличие от меня, ничего не поняв, продолжал беспечно болтать.